ЧАСТЬ 2. «ПОЗДНИЕ СЛАВЯНОФИЛЫ»: религиозно-философские идеи почвенничества
1860- е годы ознаменовались многими социальными, экономическими и прочими реформами, в том числе и знаменитом манифесте об отмене крепостного права в России, в реформах принимали участия все, объединили славянофилы, западники (Кавелин, Грановский, Чичерин и другие) и другие течения общественной мысли. Конечно, все это было во благо и в развитие, в формирование основных ценностей в общественной жизни и прочее. Все спорили тогда, обсуждали новые реформы, пересуживали и прочее и прочее, однако ни у кого не было единого мнения на тот момент, а как собственно и что будет дальше? Пойдя на огромную «уступку» в том числе и зарождавшимся подпольным ячейкам революционеров, но прежде всего недавним относительно событиям декабря 1825 года, — император Александр II в глубине его еще пока истинно верующей души полагал, что это то, чего от него ждал народ. Да, конечно народ весь, но не те люди, которые подспудно уже давно ни его никого впрочем ненавидели.
Движения нигилистов или первых шестидесятников, как их можно было бы образно назвать, не было спонтанным, оно зародилось в русле продолжения декабрьских событий и прочее. Это «золотая» молодежь, воспитанная в «золотых» традициях уважения ко всему, что есть, чувство долга, а главное недюжинной веры. На изломе характеров, поворотов событий тех лет важность нового восприятия и нового «духа», который они хотели внести в «старую» среду было фактически религиозной, но вместе с тем утопической верой в построение нового общества, которое заменит старое. Здесь позже последователи Бакунина будут действительно перенимать много идей именно нигилистов с одной стороны, так как под это ширмой тогда скрывались революционеры по «духу», Господин Бердяев в работе «Истоки русского коммунизма» называет нигилистов предшественниками революционеров, нет даже революционерами, поскольку если намного позже у Бакунина идея еще высказанная Гегелем в законе отрицания отрицания будет понята как диалектика «разрушения», то у нигилистов в сущности ранее была та же идея, только нигилисты верили религиозно в новое, а последователи Бакунина будут верить в воцарение хаоса с одной стороны. Нигилизм не был бы так распространен, если бы подспудно не наращивался и не задевал молодые умы бывших студентов семинарий даже и прочее из вне, то есть из других просвещенных стран. В этом смысле герой Базарова в «Отцах и детях» господина Тургенева типичный герой эдакой «моды» на реакцию, недовольство и прочее. Для него важно , для Базарова не созидание, а то как будет искореняться старое устройство и возводится яко бы новое… Тогда как для Бакунина и его последователей важным становится «разрушение» как процесс умаления добра и в тоже время процесс воцарения человека в равных ему правах , где все яко бы равны…. Вот против такой философии и выступали почвенники в лице конечно, прежде всего выдающихся философов и писателей братьев Достоевских.
Федор Михайлович Достоевский по праву называется великим русским писателем, но не мало идей он внес в историю русской религиозной мысли. Будучи в молодости последователем кружка петрашевцев Достоевский как известно был осужден и приговорен за «революционную деятельность» фактически к повешению, но Высочайшим Указом помилован и приговорен к замене повешения четырьмя годами каторги в Сибири. Его герои всегда отныне будут находиться на изломе судьбы, будут видеть те страшные минуты последние жизни перед эшафотом, и говорить и рассуждать о человеке «которому все позволено».
Центральной идеей почвенничества становится переосмысленная идея славянофилов — идея русской общины пересмотренная и выраженная в учении об укоренении в «русскую почву.» В сущности ища самобытные пути развития России почвенники стремились найти некую срединную стезю что ли между славянофильством и дворянской идеей. Будучи из знатных дворянских не только семей , но и родов, они считали, что необходимо «вернуться к русским корням» , обратиться к русскому народу в поисках идеи и черпать его неиссякаемую мудрость. Для Достоевского это означало не просто «обращение к русскому народу», но прежде всего учительство у него и отношения признательности за сохранение самобытной русской культуры, а социальном плане обращение к его нуждам, к его потребностям и прочее. Это не пушкинский герой «Емельяна Пугачева» в «Капитанской дочке» , где народ тот страшен и беспощаден , когда Пушкин описывает восстание и крестьянскую войну Пугачева, и к тому же не надуманный революционерами и большевиками образ боярыни Морозовой и прочее, а скорее «народ избавитель» на который у него теплилась надежда «уж кого кого, а народ нельзя обмануть» — много раз говорил писатель. Эта вера произрастала из религиозного чувства сохранения культуры, сохранения русской самобытной традиции, согласно Достоевскому которой человек обязан крестьянству прежде всего и наконец обращению к Богу.
Эти годы ссылки, да какой ссылки сущей муки — каторги Достоевский переосмысливает все свои прежние воззрения, для него важно страдание народа, его выдержка непомерная и сила, которую он сам испытал, Прочь гонит он думы о петрашевцев, все с этого времени они вычеркнуты из его души, и именно впоследствии прекрасно понимая суть, быв непосредственным участником революционных движений он с неимоверной прозорливостью обрушивается в своих романах на этих людей «творящих бесовские козни», по сути показывая грех простых он говорит, что зло всегда представляет собой гораздо больше , больше во всем и в поведении и в отношении, и даже в том, что всегда прикидывается добром. Осуждая в «Бесах «революционеров, подполье тех лиц, которые стояли за ними он напрочь считает , что все это не на благо, а во вред, к разваливанию, разрушению и прочее. Он ненавидит в глубине души революционеров, нигилистов, любя как писателя Тургенева он спорит с ним Баден-Бадене и наконец полностью обрушивается на его мысль «Так вот как вы господин Тургенев представляете нашу будущность», называя его мысль утопической, и главное противодуховной (поскольку со своим гением он прекрасно видит в Тургеневе тоже борется как и в нем самом добро и зло, но симпатизирует он Базарову фактически делая его центральным героем его «Отцов и детей»). Отцы не понимают детей, а дети нигилисты у Достоевского прекрасно показаны в романе Идиот, этот несчастный чахоточный студент выманивающий деньги у князя Мышкина «ломает комедию», то претворяется, что жить ему осталось совсем немного, то говорит, что общество в котором он находится благосклонно, то почти с бесовской одержимостью (этот момент у него тоже крайне важен в портрете нигилиста) практически переходит на крик, орет как бы, что он вот приносит себя в жертву на алтарь новой общности и прочее и прочее. Федор Михайлович Достоевский как знаток русской души совершенно верно накладывает внешнюю болезнь студента чахоточника на его внутренние переживания, его внутреннюю раздвоенность мыслей и даже некое противоборство в нем благих начинаний, где все же яд промывания мозгов нигилизмом являет над ним верх. Нигилисты именно были больными в душе людьми, Достоевский даже говорит, что они отрицатели всего позитивного, развивающегося, все развитое представляли как реакцию и прочее, но у него в тоже время есть четкий фокус различения притворства, всякой желчи, всякой лжи скрывающейся за мнимой «праведностью» и «правильностью» нигилиста. Уже в зрелые годы он не раз скажет одну фразу, ставшую теперь его гимном своего рода «Все дело то в том, что эти люди глубоко несчастны, они верят в какую-то идею, смотрят на мир так, как буд-то его нужно менять, его нужно обязательно устраивать… а сущность то в том, что они не верят в Бога» … то есть нигилисты, революционеры и прочие петрашевцы, народники и прочие…В частности, бывая много раз в Оптиной Пустыни это совсем как и у духовного сопостника «оптинских старцев» святого Серафима Саровского и в его словах о том, что изменись сам и вокруг тебя спасутся тысячи…
Нигилисты преследовали повсюду. Это было настолько модным увлечением, что от этой духовной «заразы» в принципе нельзя было деться. Начиная с институтов, гимназиумов, реальных училищ и прочее, кроме разве военных училищ, инженерного института и прочее и прочее, где все таки находилось обучение под пристальным вниманием самих монарших особ. Агитации были конечно сильными, тут и там собирались толпы молодых людей, женщин , особенно агитировали высшие учебные заведения, молодых людей и прочее, никому старые в агитационных планах не нужны были. «Новая мода», «новые веяния», «новые собрания» и новые увлечения — все это постепенно способствовало подготовке будущих революционеров в плане отчетливого, понятого главное штудирования западных «товарищей» писателей, начиная с Кампанеллы, заканчивая Сени-Симоном, Фурье, английскими экономистами и прочим и прочим. Глядя на все это Достоевский твердо полагал, что путь к краху неизбежен, поскольку общество подмывалось тогда и разъедалось изнутри, а не внешне, нацеливаясь на внушение и фактически переоценку ценностей (при чем православных ценностей), этот недавний «выскочка» «сумасшедший» как его одно время называли на Родине все писал свои опусы из Швейцарии, господин Бакунин выступал уже против всего против всех устоев тогдашней жизни. Его последователи тайно им зачитывались, но главным и любимым чтением по прежнему был «Капитал» Карла Маркса…
Оставить комментарий