Глава I. Символика и богословие: символические представления древних. Символы в эллинской и первохристианской эпохе.
…В жизни каждого человека все глубоко символично, однако это вовсе не означает, что человек полностью замечает симолы, знаки. Некоторые люди с первых слов могут сказать: «Ага, конечно говорит тут о приметах, и тому подобное». Но пусть не спешит этот человек, потому, что приметы есть лишь вырождение символов. А вот что такое символ, кажется уже давно известно? Как же не известно? В древности множество было символов, которые интересующийся и может не интересующийся человек во всяком случае найдет в любой книге, в любом таком словарике , скажем так, символов и прочее. Но, при этом сознание древних людей было не только мифологично, но и глубоко символично.
Символы постоянно и везде сопутствовали первобытному человеку, поскольку уже вся природа как бы состояла из символов. Но об этом будет сказано позже.
Символы круга, символы треугольника, или символ пирамиды- были известны древним шумерам , древнеегипетской культуре и в целом всем древним цивилизациям. В этом смысле символика напрямую связывалась с мифологией, потому, что отражала тот или иной миф, то или иное сказание, то или иное событие. Нужно сказать, что открытый Франсуа Шамполионом язык древних египтян, как все знают- состоял из символов, то есть иероглифов. Но с точки зрения лингвистической науки все таки иероглиф -это не просто символ, а целое слово или даже словосочетание. Иероглиф как бы относил человека его написавшего к тому изначальному смыслу, который он заложил в него и выстраиваемая стройная связь иероглифов рождала целые представления , которые скрывались за этими иероглифами. Simbolos- скорее уже на заре эллинизма, а может и намного раньше означало, то что указывает на другое, то что подразумевает другое. Та же клинопись древнешумерская, а затем и ассиро-вавилонская, финикийское письмо, появляющееся уже намного позже в истории древневосточных цивилизаций, — состоит из символов и глубоко символично. Но казалось наука, никогда, кроме фиолософии, да и то относительно поздней, не задумывалась, а почему первое известное нам письмо появляется именно в виде символов, иероглифов и прочее? Неужели гораздо поздний древний иврит, арамейский его диалект , месопотамское письмо, и прочее не знало символом. Откуда же тогда у народа Божия, Избранного Народа , как говорится в Библии появилась именно символическая теория сакральности (священности) букв еврейского алфавита? А между тем, как бы это не позиционировалось с точки зрения самого этого народа, нужно признать неоспоримый факт, что данное символическое представление непременно должно было иметь более древний прототип.
Но к каким временам отсносится этот прототип? Здесь, конечно вспоминается творение или сотворение человека Богом, когда Бог не случайно называет (именует ) первого человека Адама, потому что сказано в апокрифической книге «Я создал тебя из земли» , — Адама — значит «земля», затем создавая женщину Бог именует (называет) ее Ева- «Жизнь» , то есть произрастающая ЖИЗНЬ от земли, здесь очень сложная почти не понятная человеку параллель, с древнейшими культами земли, как «прародительнице» и «матери», не случайно в язычестве праматерь или прародительница почиталась как «богиня плодородия» , но, что в этом сложного? Сложно единство земли и жизни, именно земля дарует «жизнь», произрастание, а не жизнь землю. Но Бог с ним думается это все равно непонятно, И вот Бог говорит «Не хорошо человеку быть одному, сотворим ему друга», но Бог говорит это именно тогда,когда Адам нарекает имена, именует животных, сотворенных до Евы Богом, и не видя для себя «друга» и обращется к Богу. Но, разве Лев, Тигр и прочее — имена животных не отражают впрочем самих имен этих животных, почему в Библии все животные так или иначе «дружат» с человеком до грехопадения, но не «дружат» после, а становятся со звериными повадками? Казалось бы понятно, что Адам хочет, чтобы у него был дру, подруга, которую и сотворил Бог, но она «Ева» , а он «Адам» , они созданы Богом друг для друга. Дело конечно не простом, не в тривиальности, а сложной взаимосвязи того, как и в связи с чем Адам именует животных не видя среди них «друга». Именно эта связь заставляет предположить, что наши имена будучи символическими по сущности взаимосвязаны друг с другом. И эта позиция, в чем-то антиномия некогда не выходит за сущность того или иного имени. Не случайно, имя как первый символ, дарованный человеку, какой должен через него помнить о своем происхождении, во многом и носит этот прототипический образ. От Бога человеку изначально даруется очень важная миссия- наречение имени, которая потом от прамонотеизма будет воспринята всеми без исключения мировыми религиями как «священная», сакральная способность и необходимость в тоже время.
После грехопадения люди стали отдаляться друг от друга, однако сакральное действие Святого Духа продолжалось. Стали появляться и человеческие имена собственно, которые так или иначе что-то означали, что-то выражали, а потому символизировали. С появлением первых цивилизаций, в долине Сеннаара во многом имена стали нарекать люди, все более отходившие от Бога и звездам, при чем человеческие часто имена, ибо они стали поклоняться звездам, животным и всему сотворенному. Появляются такие понятие, доставшиеся еще от древности как круг, символ вечности, как треугольник — символ божества и пирамида, Оппозиция имени проявляется и в названии предметов быта, мифологических именах. Так Ка древних египтян символизирует над физическую сущность человека, которая «определяет » по внешнему своего «обладателя». Ка — метафизический принцип широко использовавшийся в представлении древних египтян о загробном мире. Первое слово, из «которого все произошло», то есть материя согласно древнейшему эпосу enuma elish — Му , божественное «имя» , означавшее в прасемитской традиции и культуре — «звук», «звучание», таким обрзом слово, — Му понималось как сакральное, из звука рождавшее все. Звук вообще определял очень многое для древних, звук — это не просто некое звучание, процесс выражения этого звука, но для менталитета древних это и воплощение звука. Отсюда понятна космогоническая мифология , (о происхождении земли, «богов» и прочее). Так же как и Ка, Му было первоначальным символом.
Слово по убеждению русского религиозного мыслителя Алексея Федоровича Лосева глубоко символично, в нем заложена не только иерархия звуков, но их почти сущностная связь. Слово, говоря простым языком и выступает символом, «отводящим» или направляющим лучше сказать нас на то, что оно сущностно обозначает.
Но до «выразимости всяких слов» необходимо было, чтобы человек пережил именно мифологическую эпоху, связанную с искажением прамонотеистических воззрений, прамонотеистической религии. Эта мифологичность объяснялась большинтву древних людей диалогичностью их мировоззренческих представлений , представлений о мире, где диалогичность это и позиция и одновременно оппозиция самого слова, и самого символа тождественного слову, обозначающего нечто иное. Но все дело в том, что в древности и мифологические представления составляли целую систему символическую, отсылая человека к совершенно реальным событиям с одной стороны- событиям» прошлого» , и к искаженными религиозным представлениям с другой стороны. Миф- можно так сказать,-это предположительно именно символическое отражение действительности, глубоко укорененное в сознании или мировоззрении древних, и важное наверное- при помощи единства символических образов. Об этом будет сказано отдельно, еще тысячелетия понадобятся когда миру будет явлена грандиозное произведение византийских отцов, увы до нас не дошедшее…
Если в древности констатация того факта, что миф есть искаженное представление реальности, было основополагающим для многих древнейших цивилизаций, то на заре греко-эллинского мира эта констатация приобрела антропоцентрические черты. Мифологический дискурс, космогония Гесиода, воззрения Плутарха и особенно Птолемея, давшие толчок созреванию и дальнейшему развитию донаучных представлений везде «видели» человека. Лучшие качества богов- Зевса, Геры, Геркулеса «полубога, получеловека», Гефеста, Орфея и прочих — являлись свидетельством лучших качеств человека, — смелости, героизма (Зевс и Геркулес), трудоспособности, труда и работы (Гефест), а также и низших качеств- ленности *(Пан, Дионис), творчества (9 муз, Грации), — все эти мифологические представления были символами человеческих качеств как высших, так и низших, как доблестных, так и отвратительных (оргии Диониса, скотоложество Пана и прочее), мерзких, высвечивающих в «богах» как символах «людей», пороки людей. Но эпоха антропоцентризма в мифологии не могла продолжаться долго, потому, что необходимо было слово, дошедшее от халдейских мудрецов, от зарождавшейся и приходящей на смену греко-римскому миру традиции «предхристианства» (профессор О. Пфлейдерер) , которые наиболее полно выразились в философских течениях, направления и прежде всего в позднем стоицизме и неоплатонизме. К краткому обозрению с позиции интересующей нас темы, и нужно перейти.
[size=12]I. [size=12]Религиозно-философские представления неоплатоников.
Неоплатонизм как «преддверие христианства» стал своего рода «визитной карточкой» всего эллинского мира, Достаточно сказать, что христианство черпало идеи от неоплатоников, но это не был односторонний процесс, а скорее взаимобогащения. При этом несмотря на крушение язычества, которое уже повсеместно стало происходить, (* а гонения на первохристиан свидетельствовали о «последней агонии» этого изуверия, которое потом, только как «блеклая тень» повторится в цаствовании Юлиана Отступника) лучшие умы эллинского мира все более и более приходили к религиозной мысли и бытии ТОГО БОГА, которого еще апостол Павел, держав речь в Афинском Ареопаге назвал «Богом Неведомым» для языческого мира. Но именно проповедь Евангелия апостолами и способствовала еще более ускоренному обращению в новую веру эллинов, которые теперь уже находились на переферии: сомнения в вере («Мы проповедуем Бога Распятого. Для иудеев-соблазн, для еллинов- безумие») ad absurdum — Тертуллиана (Я верю, ибо абсурдно) и самой веры в Бога. Так уже во II веке неоплатоники Порфирий. Ямвлих выступают против идолов, Ямвлих пишет трактат, посвященный ложному почитанию и вообще ложной вере в «идолов» эллинского мира. Но он с присущей ему ученностью, по тем временам, он закончил «школу Платона», выстпает в защиту Священных Писаний, и вообще ставшего тогда от Филона Александрийского через Иосифа Флавия эллинского иудейского историка известным иудейского верования. Ямвлих в этой апологии христианства, певрохристианства, фактически вставая на сторону этой новой религии говорит очень важную мысль по данной тематике. Для Ямвлиха книги сами по себе не могут быть свидетельством о существовании «какого-то Бога», поскольку в словах ровным счетом самих ничего нет, но он делает одно их существенных предположений, легших, кстати в основу формирования первохристианского представления, а затем и учения об образе. — раз в них ничего и нет, то и восходить мы может в Богу не от разума, как такого, не от самих книг, но от того символического смысла, который буквально Ямвлих говорит «отражает с помощью вещественного- невещественное» . Другими словами «проще восходить к невещественному, при помощи самого смысла, где слова и являются лишь символами того, что обозначают». Так и на иконе, от образа мы восходим к Первообразу позже говорит уже намного позже в 8 веке преп. Иоанн Дамаскин. Но для гения раскрытия «византийской мысли» было необходимо еще снискание Божественной благодати.
II. Символы в первохристианстве. Зарождение византийского символического богословия.
Вслед за неоплатониками, первохристианские писатели, II-III веков говорят о «пользе ношения
украшений», который также являются символами, определенных качеств. Так, святой Климент Александрийский в одном из своих трактатов говорит о вреде носить первохристинам , христианкам кольца и их мужьям с непристойными изображениями. «Лучше, если вы бы братья носили кольца и украшения с христианскими символами » И перечисляет их: символы корабля, ( Церковь), символы якоря (Христианской надежды), символы рыбы и так далее… Все это говорит о том, что среди первохристиаyских учителей, писателей, и святых отцов было немало тех, кто уделял особое значение символической теории, согласно которой языческие символы могли дурно повлиять на нравы в перво христианских общинах, напомнить о тех гнусностях и мерзостях, которые недавно вытворяли, вновь обратившиеся из язычества , в новую веру.
Такой интерес к символике был обусловлен еще не выродившимися представлениями об эллинской культуре с одной стороны и с другой- о заботе, которая выражалась в следованию не только букве, закону , но и опять же символу новой веры. — каким и явилось для многих «вчерашних» язычников христианство.
Во II-III веках усиливаются гонения на первохристиан, в преддверии гонений сначала Антонина Благочестивого, Элия Адриана (Пия) , при котором Иерусалим по слову Господа Иисуса Христа превратился в языческий город, бал разорен во многом , и уже поздних тетрархов и непосредственных начальников (Диоклитиана, Деция (Домициана), Септимия Севера (III век) — гонения дали великое множество мучеников, продолживших «путь» первомученика архидиакона Стефана. Едва ли язычники не догадывались о том, что в это самое жесточайшее время КРЕСТ для христиан будет символом очищения , символом приближения к страданиям Богочеловека, как и гораздо ранее в I веке называя «смерть на кресте- позорною». Но сонм мучеников Небесном Царстве каждый раз пополнялся, чудо явившееся во II веке до нас донесло важную весть о новом ростке — новой замечательной традиции аскетизма и духовного подвижничества, рожденной благодаря Павлу Фивейскому, чудом спасшемуся от гонения Деция, житие которого является пожалуй самым древнейшим из дошедших до нас Vita Pauli.
Во II веке третий епископ после Анаклета — Климент Римский пишет послание к Коринфской Церкви, где приводит замечательную аналогию с символом вечной жизни- легендарной птицей Феникс , которая улетает в неведанные края и доживает свой век, а когда погибает, то свет лучится из ее тела. Едва ли можно это сравнить с вечностью для мучеников, потому, что вечность им и так стала обеспеченной самим Богом. Но гонения Септимия Севера, давшие нам замечательного церковного писателя и мученика Ипполита Римского, стали еще ожесточеннее и лишь при царствовании Лициния (Ликиния) был издан эдикт о прекращении гонений на христиан. (311 год). Однако «четвертый соправитель» Диоклитиана Максимиллиан задумал свергнуть своего «начальника» и подняв восстание в Риме на свою сторону переманил многих военных, целые кагорты. В тоже время против него выступил близкий родственник Ликиния (Лициния по другой версии), — Константин, будущий император Византийский. В битве у стен вечного города, на одной из рек Максимиллиан потерпел сокрушительное поражение, против войск Константина. Как сообщает профессор Болотов, в этот самый день он (Константин) увидел в небе чудесное видение- крест с буквами в центре ИХ. Которое в римком войске получило название «лобарума» (lobarum) — и словами Hoc vince …….. В следующей части будет рассказано о символическом учении византийских отцов Церкви и не сохранившемся трактата Символическая теология , Псевдо-Дионисия Ареопагита (писателя V века).
[/size][/size]
«Символическая теология» (любые параллели невозможны, здесь только мысли и размышления, пишущего статью, исторические, метафизические, символические, и религиозные, любые первоисточники так или иначе, связанные с упоминанием данного трактата, здесь не приводятся и приводится не будут, если, кто-то когда-то его отыщет, что навряд ли, прочитает сам, адресую читающего эту статью к Ватиканской библиотеке и ее богатейшему фонду по древнехристианской письменности и патристике).
Дионисий Ареопагит, так звали одного из последователей апостолов, впоследствии «апостола из семидесяти», — то есть из числа учеников апостолов, предположительно потерпел мученическую кончину не позднее II века после Р.Х. Автор известного на латинском Западе сочинения как «Корпуса» трактатов, происходил, либо из Иверии (совр. Грузии) (*см. изыскания современных ученых и патрологов, о том, кто-такой древнехристианский писатель Петр Ивер), и жил не поздее V-VI веков после Р.Х. , либо был схож с Дионисием Ареопагитам, как подписавшийся именем этого известного мужа (см. псевдоэпиграфы, и псевдо-имена византийских историков, а также римских философов (Псевдо-Лонгин, автор трактата «О красоте»), Псевдо-Климент, — автор сборников «Псевдо-Климентин» или просто: «Климентин», (**наиболее полный список приводится в «Biblioteca patrologia » и в «Библиотеке» патриарха Константинопольского Фотия), также ему приписывают авторство «Первого послания к Коринфянам» ( гностического предположительно трактата (не путайте с посланием апостола Павла к Коринфянам), написанного в второй трети II века после Р.Х. ) и так далее…
Псевдо-Дионисий Ареопагит, от которого до нас дошел «Corpus Areopageticum» опирался широко на более ранние источники, в частности творения сирийских отцов «Appothegmata patrum» (Иаков Низибийский, Иаков Афраат, Мефодий Патарский), на символическое богословие Каппадокийских отцов Церкви , — Василия Великого, Григория Нисского, Григория Богослова, а также Иоанна Златоуста), некоторые сходства его мыслей встречаются в частности у преп. Иоанна Дамскина, в его «Точном изложении православной веры» , а также , как утверждали некоторые древние писатели, также, к сожалению, не дошедшем до нас трактате экзегетическом «Священные параллели» — «Sacra parallela» . Труд этот поистине (Корпус Псевдо-Дионисия Ариопагита) является вершиной синтеза эллинской мудрости и христианского вероучения, особенно византийской богословской мистики, в котором весь мир и вся Вселенная предстает как связанное между собой единое целое, — (***см. более древние, и у так называемых нами «христианских диссидентов» , — гностиков, прежде всего, — их космологию, Псевдо-Дионисий Ареопагит прекрасно знал гностический «корпус» сочинений, изучив его досконально, он выделил те мысли, которые были «от начала», в частности и связи «миров», а не одного мира, с гностиками полемизировал и апостол Павел, и очень редко, в Священном Писании встречается наверное один раз, употреблял их терминологию, — «будучи в духе я был вознесен до седьмого неба» , но вот и все, просто апостолу приходилось вести полемику с первыми гностиками и нередко что-то он заимствовал у них, переосмысливая в христианском ключе- в древности это дозволялось, так как апологеты (защитники христианского вероучения) использовали методы языческой полемике, но для защиты веры, это приводило не взаимообогащению, а к лучшему ведению полемике и споров). Мир предстает как единство земной и небесной иерархии, причем это связано, как образ с первообразом (****в «Символической теологии» как нам удается узнать был предпринята попытка развить не только византийскую категорию образа, но и категорию символа, что подразумевало под собой задумку автора как сложнейшего космологически-симоволического единства различных структур бытия с Богом). как земное царствие с Царством Небесным, «В Церковной иерархии» или лучше сказать в трактате, будет правильнее-«О церковной иерархии», Псевдо-Дионисий связывает литургическую жизнь Церкви, с ее земным и небесным бытием, все священнодействия, совершаемые в Церкви имеют , таким образом, по мысли Псевдо-Дионисия символический смысл, — смысл единства человечества с Богом, — присутствующих, как участвующих в Божественном «тайнодействии» вместе с силами Небесными. Эту параллель берет позднее лучший толкователь Псевдо-Дионисия — преп. Максим Исповедник (7 век после Р.Х.), и использует ее в объяснениях к своей «Мистагогии» — как «космологической литургии» (*** Об этом смотрите хорошую, ценную монографию на французском языке современного католического богослова Ганса Урса фон Бальтазара «Космологическая литургия преп. Максима Исповедника»).- то есть литургии, имеющей вселенский масштаб- действительно, через литургию мы связываемся с Богом непосредственно, в ней мы обретаем, и общество христианское обретает гармоничную взаимосвязь с миром горним, «Небесным Иерусалимом». Символический смысл прекрасно раскрывается у преп. Максима Исповедника. От существенной связи- единства сущих, — то есть существ, сотворенных Богом, единства обретающегося на земле, равно и на небе, человек- является центром, центральным звеном в этом объединении, имеющем не только космологическое значение, но прежде, — смысл религиозный. Человек — образ Божий и подобие Божие, образ, так как человек сотворен по ЕГО ОБРАЗУ, подобие- человек есть личность и Бог выступает Личностью в тождестве Своем человеку, в тождестве человека и Бога, отсюда он есть образ Первообраза, то есть фактически главный в бытии символ, отдаляющий и преображающийся лишь в трансцендентальном мире. — мире не доступном сознанию и познанию. Для Псевдо-Дионисия Ареопагита был, есть и остается, смысл, что символический мир, так он его называет в «Символической теологии», то есть мир как над сущностный, превосходящий всякую единичную сущность, так потому и мир имманентный сущностному, обнаруживается в своей трансценденции. Это довольно интересно, так как он впервые связывает в стройную систему мысли отцов и учителей Церкви, до него бывших и у него эта иерархия миров имеет триединую структуру (так согласно Псевдо-Дионисию Ареопагиту обнаруживается Божественное Триединство в мире). Первый мир для него, переведем на наш язык — » это мир «живых» сущностей- сюда относятся все существа, обладающей живой, растительной или вегетативной и разумной душой, второй мир, символическим образом, связанный с первым, как и последующим, » мир разумных сущностей», еще почему-то он называл этот мир» миром душ», вот он по его мнение, полностью доступен не только познанию, но и окружает нас «изнутри» как и извне. Для него таким образом, «мир душ» это самостоятеный мир, внутренне ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, присущий человеку, но имеющий, а вот это у Псевдо-Дионисия самое интересное, какую-то связь с третьим миром — при этом он его называет «миром надоблачным» и «миром духов», — странно вообще как они соотносятся, яко бы «первый мир питает два последующих» (???) это сложно понять, причем градация у него не такая как у нас у человеков, странным образом первый мир у него и есть «мир духов», а что и где он находится понять невозможно. Только Псевдо-Дионисий намекает , что скорее всего к этому миру вечному относится Сама Сущность Божия. Первый трансцендентальный полностью, он следуя святым отцам и учителям Церкви, полностью отметает попытку хоть сколечко его познать. Богослов, полагал, что именно символы восходят к этому миру, то есть теряются в нем и предстает как трансцендентальные сущности тел, существ, сущих прежде всего. Сущности, опосредованны, то есть они непосредственны и вечны в самих себе, имеют принцип энтелехиальности, так здесь перифраз с Немессием, действительно, энетелехиальность души, то есть так получается от Божественной Сущности происходит нисхождение в мир душ, — душа энтелехиальная, то есть имеет совечную сущность, но не вечную, вечен мир трансцендентальный, а не трансцендентный- хотя попытки Псевдо-Дионисия Ареопагита описать, в чем же заключается символизм «мира душ», с этим миром, к которому он причисляет дух, не увенчиваются успехом, кроме того, что косвенно именно энтелехиальность возможно души как-то связывается с этой символичностью. Энтелехия- это изначальная заданность всех свойств, характера, судьбы и времени, а также пространнственного существования, — души. Мир душ, -совечный нам, вот почему, по мнению богослова, он позиционирует «его обнаружение» , его проявление, если говорить его словами, в нашем временном мире. Это не означает, что данный мир вписан в нашу реальность, но что он проявляется и воплощается в ней, при этом третий и низший мир «мир разумных сущностей» фактически символически указывает на трансцендентный мир душ, а тот на трансцендентальный мир духов и прочее. Заканчивая краткую характеристику того, что нам стало известно из различных мест этого трактата,и о нем самом, хотя скудость вообще упоминаний о нем говорит об обратном- что такое произведение автора не вписывалось не только в привычные рамки святоотеческого богословия, подчас, но намекало на него, как автора ушедшего в мистику иной раз действительно «далековатую» от христианства. Но судить исследователям, если они его откопают и изучат досконально, придут наверное в шок, так как среди всего корпуса это пожалуй было недостающим звеном его стройной богословской системы, и вместе с тем звеном не только неординарным, но и практически трудно интерпретируемым, там было еще много всего в «Священной теологии» о чем мы умолчим, может поэтому трактат это в целости и сохранности все-таки не дошел до современного исследователя или даже читателя?
……………………………………………………………………………………………………..
Любые параллели случайны, мысли автора, не могут быть восприняты как однозначные, если думаете что его найдете его нет, хотя содержание описанное здесь очень близко было к истинному содержанию данного трактата, только некоторые идеи, могут быть переосмыслены. Трактат был утерян, его местонахождение до сих пор неизвестно, любая его реконструкция историческая, патрологическая в принципе невозможна… О «Символической теологии» является продолжением данной статьи, продолжением тем не менее, не могущим иметь завершения…. Адресуется всем интересующимся патрологической мыслью, мыслью философской, религиозной и богословской в целом. Предпринятая попытка ЕДИНСТВЕННАЯ в своем роде дать краткую характеристику исходя из неназванных источников, коих пишущий называть не будет.
Оставить комментарий