Иконы Древней Руси. История, иконография «Устюжского Благовещения».
Образ, называемый «Устюжское Благовещение» один из шедевров русской домонгольской иконописи, является украшением древнерусской коллекции Государственной Третьяковской Галереи. До революции икона стояла в правой части местного ряда иконостаса Успенского собора Московского Кремля.
Центральной темой иконы, является изображение «благой вести», которую сообщил Деве Марии архангел Гавриил, о рождении Сына. В этот момент сбылось предсказание ветхозаветного пророка Исайи: «…Сам Господь даст Вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (Ис. 7, 14). На иконе Устюжского Благовещения изображено таинственное и непостижимое для человека событие зачатия Девой Марией Божественного Младенца. Божественный Младенец находится как бы внутри Богоматери, она же прикасается рукой к Нему, как бы воспринимая силу благодати Божией, дарованную через архангела Гавриила.
Иконография Устюжского Благовещения уходит своими корнями в традиции византийской иконы, ее особенного значения цветовых и световых разрешений в данной иконе. Так первой иконой, являющейся древним образом Благовещения Пресвятой Богородицы, служит икона из собрания Синайского монастыря святой Екатерины, датированной также XII веком. Вне связи с синайским сюжетом, влиянием византийской культуры этого периода на древнерусскую иконографию нельзя рассматривать и образ Устюжского Благовещения. Для этого нам необходимо будет кратко проанализировать историю и основные черты византийской иконы XII столетия.
В этот период в церковной живописи складывается ряд характерных черт, свойственных данной иконографии. Такие памятники церковного зодчества как Дафни в Македонии, Церковь святого Григория в Керубиново, начала преобладания, не только еще сохранявшегося венецианского влияния на церковную живопись, икону, фрески и росписи многих храмов и обителей Православного Востока, но и продолжение формирования исихастской традиции, основание которой тесно связывается еще ранее в 11 веке с Симеоном Новым Богословом, — все это послужило зарождением взаимосвязи, развивающегося византийского богословия, с новыми подходами, основными принципами написания икон.
На синайской иконе архангел Гавриил изображен в золотом одеянии, его движение по направлению к Деве Марии плавно, спина повернута, сам он как бы переполнен внутренней энергией света, обилие волос на голове символизирует о начале формирования определенных внешних свойств и атрибутов, подчеркивающих антропоморфность — принадлежность свойственную человеку, чтобы смотрящий понимал глубинную связь единства сверхчувственного мира и мира человеческого. Так, к примеру , эта тенденция перейдет уже в XIV -XV столетиях влияния Палеологовского последнего «возрождения» византийской иконографии и живописи, — в тенденцию реалистичного изображения страданий, крови и прочего, что будет связано естественно с проникновением католических мотивов в византийскую церковную культуру эпохи Палеологов.
Здесь же на этой синайской иконе архангел как бы парит в воздухе, движения его переданы иконописцем — максимально легкими, он не ступает по земле , тем самым как бы показывая свою иную природу, противоположную человеку, как природу одной лишь энергии, движения передает энергию , одеяние — пульсацию этой энергии, если скажем в Кастель-Сеприо ,в Церкви в Испании, фрески, содержащие сюжет Благовещения передают некий импульс, энергичность, образы так взаимосвязаны с собою, что нельзя отделить Благовещение от поклонения волхов Богомладенцу, — тем самым передается как бы единое евангельское «время», едино связанные события , описанные в Евангелии. То на этой иконе движения легки, нет импульса, есть только легкость и энергия, их сочетание. Рука архангела Гавриила как бы «слегка касается «пространства между им и Девой Марией. Сама она изображается , сидящей на троне, что свидетельствует о ее избранности, за ней изображается дом. Все эти подробности не важны будут русскому иконописцу, сравните к примеру иконографию Ветхозаветной Троице Андрея Рублева, и ту же иконографию, но уже Симона Ушакова, где представлены очертания дом Авраама. Становится в этой иконографии существенным, что изображено схождение «луча» от голубя, как раз помещенного синайским иконописцем над пространством отделяющим архангела Гавриила и Деву Марию, -это аллегория схождения благодати Божией «И Дух Святый осенит тебя»… читаем в Священном Писании. И виден луч, сходящий на Деву Марию, так передается таинственное значение зачатия Богомладенца на этой иконе. Теперь непосредственно обратимся к истории, сюжету, который уже мы рассказали, и судьбе иконы Устюжское Благовещение.
История написания иконы Устюжское Благовещения никому неизвестна, сразу необходимо сказать, что она является чудотворной иконой и предание ее «явления» , которое передает русские летописи, связано с городом Великим Устюгом, откуда происходит ее наименование «Устюжское» Благовещение. В Устюге икона была известна еще ранее того,как ее перевезли в Успенский Собор, вероятно, как полагают искусствоведы и церковные историки, при Иоанне Грозном из Новгородского Юрьева монастыря. Этот монастырь был основан по преданию Ярославом Мудрым еще в 11 веке, во святом крещении названном Юрием. Устюжское предание, связанное с появлением впервые, этого образа в Устюге Великом гласит, что в 1290 году заметив , плывущую тучу к городу, полную огня и раскаленных камней, местный юродивый Прокопий воззвал к Богородице перед этой иконой. По его молитве Богоматерь заступилась за Устюг, и огненный град выпал за городскими стенами. В XIII столетии Устюжское Благовещение уже почиталось как чудотворная икона. Но написание ее очевидно древнее , чем XIII век, во всяком случае в ГТГ она хранится и датируется 20-30-ми годами XII века. Примечательно, что предание связало явление этой иконы Благовещения с юродивым Прокопием, в древнерусской агиографической традиции Прокопий Устюжский являлся заступником города и его покровителем. Известно , что гораздо позже в годы Смутного времени, остатки разбойников , преимущественно из казаков в 1618 году переправились сюда и учинили погромы, и разграбления имуществ, «Повесть о том как казаки з Двины шли», впервые открытая советскими историками в 1960-е годы, описание которой и сама она в кратком изводе, помещается в одном из томов библиотеке Трудов Отдела Древнерусской Литературе (ТОДРЛ), — говорится, что местные жители переоборудовали церковь, освященную во имя блаженного Прокопия Устюжского и он многократно являлся им, ободряя на сопротивление разбойникам.
Однако почему предание появления этой иконы связано было именно с Прокопием Устюжским не вполне ясно, как невозможно , на самом деле сказать, когда она была написана и с этим также можно поставить вопрос, а том, а была ли она написана вообще??? Если учесть, что уже ранее XII века летописцы, народное предание объясняло ее происхождение чудом. Хотя говорится о том, что данная икона Устюжского Благовещения была перенесена в Московский Успенский Собор Кремля только при Иване Грозном, а стало быть не позднее 1547 года, года «страшного пожара» в Москве, по причине которого, многие Церкви и храмы были повреждены, а иконы многие сгорели. Это случилось почти за год или даже в год восшествия на царствие Иоанна IV. Несмотря на это летописцы в частности указывали на то, что многие иконы были свезены в Москву еще при усилении ее влияния, незадолго до Куликовской Битвы. По свидетельству летописца , как сообщает профессор Знаменский П. В., новгродцы в 1393 и 1398 годах брали Устюг и оба раза грабили его собор. Интересно, что такие «набеги» не только новгородцев, но и других князей со своими дружинами, не обходились без разорения храмов и монастырей. Проявляя «неуважение» к чужим храмом, они обычно забирали с собой иконы и святыни и перевозили в свои храмы. Не могло бы так быть и с Устюжским Благовещением??? Но далее находим, что не могло так быть, поскольку второй раз в 1398 году, когда новгородцы брали Устюг они: «… похитили икону Одигитрии- местную святыню города. За это они были наказаны тяжкою болезнью. Владыка велел им воротить святыню на место. Они послушались и исцелились. Перенесением Владимирской иконы в Москву началось важное дело собирания местных святынь в одно центральное место. В Москве эти святыни должны были получить общерусское значение». [Знаменский П. В. Руководство к Русской Церковной истории/ П. В. Знаменский// III. Русская Церковь в удельное время после усиления Северной Руси до Разделения митрополии. Церковная обрядность.- Минск: «Харвест»,- 2005,- 575 с. С. 120].
[size=12]
Иконография Устюжского Благовещения.
Дева Мария в красном мафории и темно-синем хитоне мягко склоняет Свою голову, что ясно говорит о Ее покорности Божественной воле. Ее лик преисполнен благодати Божией, широко открытые глаза, миндалевидной формы — древнейшее отличие таких типов икон, сравните к примеру иконографию Господа Иисуса Христа «Спас Недреманное Око», приближающее их к восточному влиянию на византийскую культуру и иконографию. Во смирении она стоит, а внутри ее чрева изображен Богомладенец — иконописец показывает впервые тайну Боговоплощения, но не раскрывает ее, так как она недоступна познанию человека. Интересно, что , архангел Гавриил в отличии от синайской иконы, стоит, его фигура не показана в движении, даже движении энергии. Все в нем преисполнено благости и святости, в свою очередь смирения перед Пославшим его. Эта гармония цвета на иконе выражается в одеянии архангела и Богоматери, которая создает контраст друг с другом и свидетельствую о двух совершенно различных природах- светоносной природе архангела Гавриила, что передано «огненного цвета крылами», белым хитоном — символом чистоты, и бледно-красным одеянием. Лик его направлен к Деве Марии, глаза смотрят на нее, замечательно, что глаза Девы Марии смотрят на предстоящих иконе, как бы этим самым показывается, что Благовещение имеет космологическую и вселенскую значимость для всего человечества в целом. Очень сложно интерпретируется «игра» света и тени в этой иконографии. Если мы внимательно посмотрим на икону, то рядом с нимбом архангела Гавриила увидим свечение его крыльев, и напротив только один ним у Девы Марии. Это очевидно могло означать, как бы проявление энергийной природы архангела, «свечение» одного крыла, ясно показанное на иконе Устюжского Благовещение Однако для человека, простого ли, пишущего это статью, специалиста в искусствоведении, это остается за занавесом понимания, и относит к ангельской природе. Потому об этом мы говорить больше не будем. Удивительна проекция руки архангела Гавриила, она также как и в таких типах икон направлена к Деве Марии, а ее рука прижатая к середине ее смиренной фигуры, как бы отображает «действие» руки архангела, то есть проектирует на себя. Так таинственно передается энергия благодати Божией, на верху опять же как и на синайской иконе между архангелом Гавриилом и Девой Марией изображен вероятно Бог Отец, в темно синей мандорле, окруженный огненными серафимами. Шедевр Устюжского Благовещения, этой иконографии в пространственном решении, тесно сближает образ Благовещения с иконой Пресвятой Троицы Андрея Рублева, пространство как бы одно и единственное, также как и в иконе Троицы Андрея Рублева. Такое совпадение в церковной живописи и иконописи не случайно, — желтый цвет, аллегория света пространства, лишенного на самом деле всяких практически, свойственных нашему пространству атрибутов, кроме части какого-то предмета, похожего на стол или стул, и в левом нижнем углу изображения «огня» , это тоже не случайно, показывается «огневидная», «пылающая» природа архангела Гавриила. Глаза архангела Гавриила направлены на Деву Марию, но его взор выполнен так, что сообразует собой как бы два пространства- пространство иконы и пространство предстоящего , смотрящего на икону. Интересно, что такое было свойственно далеко не всем иконописцам, да и вообще трудно изображаемо, это совпадение пространств, очевидно выступает символом единства и литургического действия, — действия приобщения всех нас невидимо и в тоже время осязаемо, визуально к пространству иконы, отсылающему нас к евангельскому событию. При очень внимательном вглядывании в икону, мы увидим, что и Дева Мария , ее взор направлен «от пространства иконы на наше пространство», то есть на нас, этот феномен древнерусской иконописи мы уже разбирали в шедевре Донской Богоматери круга Феофана Грека. И во многих древнерусских иконах таких мастеров как Андрей Рублей, Дионисий, Феофан Грек мы будем видеть тот же феномен (сравните изображения «столпников» у Феофана Грека , в росписях одного из новгородских храмов).
Остается только искренне проникаться глубиной, смыслом, содержанием и значением Устюжского Благовещения, этого по истине соработничества Божия и человека, к которому призывает сама икона в том числе, решением пространства, гармонией света , тени и энергии, космологическим и литургическим смыслом, заложенным в иконе.
Оставить комментарий